Рабочее

Сижу, наглый, как пятнадцать американцев, и распечатываю первую книгу ГП на английском языке. 114 страниц, однако!

---

Поэтика Фоменко

Благодаря одному паршивому математику у меня лично реакция на фамилию Фоменко неадекватная; мне все время кажется, что сейчас речь пойдет о том, что Христос, Иван Грозный, пророк Мохамед и Мухаммед Али – одно лицо или как минимум муж и жена. Так вот сейчас речь пойдет не об этом проходимце, а об И.В. Фоменко (прошу обратить особенное внимание на его инициалы, потому же Фоменок вообще пугающе много), авторе «Введения в практическую поэтику», Тверь 2003.



Первые несколько курсов филфака я жил и учился в Твери, так что знаю даже, как уважаемый профессор выглядит и что о нем говорят. Одно из самых, пожалуй, прикольных (да и небезосновательных) высказываний – «он сам свою поэтику выдумал, он один в ней разбирается». Ну, считайте, что я решил стать вторым человеком, который разбирается в этом славном предмете, – короче, я все это себе скачал и начал вот читать.



О содержании и смысле.

У Фоменко суть в том, что содержание текста – это сумма значений слов, а смысл каждый вкладывает сам в меру своей испорченности. Отсюда легко продолжить идею, что чем более общими и расплывчатыми будут слова, тем больше останется пространства для маневра у ув. читателя, который и будет воспринимать текст вкривь и вкось как вздумается. Сей момент весьма заметен в том, как у нас обычно воспринимаются песни. Песня даже в большей мере, чем стиш, есть то, что хочется сказать от своего имени. Как мне приходилось слышать умную мысль, что хорошая попсовая песня – это то, что может сказать глупая девочка своему дебильному мальчику на дискотеке. И, слушая именно песни, я часто ловлю себя на мысли, что представляю себе, при каких обстоятельствах я бы лично такое произнес. То есть именно выпячивание смысла из содержания и доставляет воспринимающему особенный кайф.

---

амитей! Да! ДА! Заходи!

---

Смотрите кто пришел!

Господа Уизли, Фред и Джордж - приветствую!



а мы тут лит.анализом балуемся...

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Кстати о Поттере

Порылся пока досуг и нашел замечательный сайт http://neocortex.ru/, составленный явно весьма компетентными людьми и, возможно, моими коллегами (уже хочу в их теплую компанию). Никаких стоящих рецензий пока не вижу, хотя это уже вторая страница русского гугла.

---

Гарри Поттер и движение мифологии-3

Глава 3.Апология близнецов, или Почему их перестали убивать во младенчестве.

Торжественно посвящаю эту главу Хелен Хантер!



Осмелюсь заявить, что персонажи, подобные близнецам Уизли – явление в литературе скорее экстраординарное. Со времен поллиаты близнецы как таковые служили только для одного вида сюжета: сюжета перепутывания и подмены. Причем острие сюжета всегда затачивалось на фатальных внутренних различиях между ними, иначе в перемене мест не было бы никакого смысла. Близнецы (двойники) хоть по одному признаку, да противопоставлены – разница воспитания и мировосприятия (Принц и Нищий, Зита и Гита, др.), разница характеров (к/ф «Весна» – Любовь Орлова в двойном объеме), разный пол, в конце концов (у Шекспира в «Двенадцатой ночи»). Для этих канонических сюжетов важна именно нетождественность внешнего и внутреннего, иначе сам смысл близничества как бы теряется. Парадоксально, но факт: зачем сюжету именно близнецы, если они похожи во всем? Проще сделать их просто братьями. <рассуждает литератор> Теперь рассмотрим экстраординарно одинаковых близнецов Уизли с мифологической точки зрения.

Люсьен Леви-Брюль, аффтар книги «Первобытный менталитет», сообщает, что в любом первобытном обществе появление чего-либо необычного считалось фактом, угрожающим всему обществу, поэтому таковой факт непременно уничтожали. Уничтожению подвергались животные, которые рождались необычными или начинали вести себя необычно, близнецы, дети, у которых не в должной последовательности начинали резаться зубы. Одним словом, родись Фред и Джордж среди неотесанных папуасов, их бы убили в первые же дни жизни – скорее всего, закопав живьем в землю.

Почему так строго?

Во-первых, в первобытном мышлении необычайное явление быта (рождение необычного животного или человека) напрямую и обоюдно связывалось с грядущим несчастьем, как правило – губительным изменением климата. По мысли первобытного человека, обоюдная связь предвестия беды и самой беды давала возможность спастись: если уничтожить «симптом», уничтожится и несчастье.

Во-вторых, люди с необычными свойствами считались наделенными необычной магической энергией, в основном антисоциальной, поэтому от них в особенности стремились избавиться.

Тот факт, что с точки зрения первобытных рождение близнецов Уизли вело к неприятностям, я полагаю, в комментариях не нуждается. А на второй пункт я бы обратил особенное внимание. Близнецы Уизли, как мы помним – счастливые обладатели собственного бизнеса по производству и продаже разнообразных магических дурилок с рынком сбыта среди опять же магов, то есть даже по отношению в настоящим волшебникам они выступают в качестве фокусников, то есть как маги в квадрате.

Теперь рассмотрим образ близнецов в перспективе истории мифологий.

В мифологиях собственно близнецы упоминаются не всегда, но есть четко сложившийся архетип парны братьев, которые иногда оказываются еще и близнецами, или как минимум двойняшками. Они уже фигурируют как активные герои, стало быть, на определенном этапе их все-таки перестали убивать во младенчестве )))) В образе двоих братьев мы уже встречаем один значимые элемент, который был подмечен выше в литературе – парные персонажи либо противопоставлены друг другу, либо, подобно Кастору и Полидевку, трагически разделены (в посмертии обречены никогда не встретиться из-за того, что, когда один бодрствует, другой спит, и наоборот). Зато Фред и Джордж не только полностью идентичны, но еще и неразделимы. Они, подобно платоновскому Андрогену, являют собой непротиворечивое гармоническое единство.

Близкий аналог в мифологических и сказочных сюжетах являют собой только «двое из ларца, одинаковых с лица». Кстати, довольно близкий аналог. Напомним, что структурно «двое из ларца» – это волшебный помощник главного героя, в каковом качестве близнецы Уизли периодически выступают по отношению к Гарри. Кроме того, «двое из ларца» по отношению к оппонентам героя проявляют обычно не благородную враждебность, а характерную веселую пакостность.

Может быть, тогда без ущерба для структуры образа можно просто слепить близнецов воедино, раз уж ни внешне, ни внутренне они не различаются?

Полагаю, нет. Значимая составляющая их цельного образа есть то, что близнецы – не личность, а коммуникация. Они постоянно подкрепляют свою самодостаточность именно постоянным общением между собой, то есть ни провести различение, ни воссоединить окончательно их невозможно.

На этом более-менее достоверный анализ близнецов заканчивается, и начинается

Параграф, притянутый за уши.

Парные мифологические персонажи суть всегда отображение определенной картины мира: культурный герой и трикстер, герой и ложный герой вступают в противоборство, или действуют, дополняя друг друга, и таким образом творят внешний мир. Близнецы Уизли, таким образом, отражают противоположную картину мира, картину однородного мира, не разделенного противоречиями. Казалось бы, всякое движение внутри этой коммуникации должно прекратиться, так как половинам целого не в чем дополнять друг друга. В определенном смысле это значимый поворот в мышления. Я бы назвал его принципом толерантности: в данном случае особенно важно, что одна часть универсума не хуже другой, картина мира не только целостна, но и однородна. Европейская (англоязычная) цивилизация, в границах которой уже очень давно не заходит солнце, перестала видеть различия между тем и этим, – и пропагандирует веселый деятельный буддизм.

---

Гарри Поттер и движение мифологии

Глава 2, в которой объясняется, почему Гарри Поттер все-таки девочка.



Еще читая первую книгу, я задавался вопросом: зачем тексту такой неумеренный, необъяснимый моральный садизм приемных родителей Гарри? Притом, что в физическом плане его существование вполне сносное (в отличие от существования его кузена, которого любящие предки явно решили уморить диабетом), моральный план перенасыщен издеательствами.

Архетипически это ситуация Золушки: юноша терпит унижения, его постоянно сравнивают с неродным братом в пользу последнего; герой также периодически выполняет тяжелую / неприятную работу (кажется, в одном эпизоде он носил чемодан, а в другом мыл посуду – насчет посуды уже не так уверен). Полную аналогию ситуации Поттера мы можем найти в сказке «12 месяцев», где бедная падчерица претерпевает от мачехи и сестры. Затем ее посылают типа на верную смерть зимой в лес, однако эта неприятность оборачивается, напротив, приятной и полезной встречей с добрыми волшебниками. От них падчерица получает волшебные предметы, а потом возвращается и воздает сестрам по серьгам и иным частям тела.

В истории Поттера присутствуют структурно идентичные элементы: невыносимое существование «дома» и досадная перспектива колледжа для отстоев. Затем колледж для отстоев волшебным, извините за двусмысленность, образом превращается в гораздо более приятное и почетное учреждение Хогвартс, где также раздаются волшебные способности. Вернувшись «домой» уже со специальными способностями, Поттер иногда хулиганит по мелочи, дабы соответственно отыграться за обиды.

Интересующие нас элементы структуры сказки являются специфической женской инициацией – обрядом, дающим девушкам магические способности. Инициация состоит из предшествующего унижения и символической смерти (выражается в какого-либо рода изгнании); затем следует период обучения магическим искусствам и хэппи-энд.

Сюжет, как уже говорилось, специфически женский. Мужская инициация обычно мыслится как один или три военных похода (В.Ю. Михайлин по кавказской, если не ошибаюсь, традиции называет эти походы балцами). Обычно балц – это просто магически значимая охота. Ничего похожего в сюжете о ГП мне выделить не удалось.

Женственность образа Поттера, как мне кажется, выражается также в некоторых иных эпизодах – например, в смысловых узлах, касающихся его взаимоотношений с мужчинами, старше его по возрасту. Но анализировать это я не берусь, ибо здесь необходим человек, искушенный во Фрейде, а я себя таковым не считаю.



И, перефразируя некоторого Бориса Гребенщикова в «Сказках о Германии», «что же касается несогласных с этим утверждением, то item».

---

Зато теперь

у нас будет рубрика книжных новинок!

это достоверно означает, что каждые две недели я буду на халяву под шумок утаскивать в нору пару клевых книженций. Правда, пока для затравки прислали только чахлого Мураками и Устинову.

чтение Устиновой я тихо саботировал (Оцените! а мог бы, как говорится, и голову оторвать!), Мураками наполовину прочитал и теперь пишу отзыв.

совсем все хорошо не бывает, но жизнь определенно налаживается.



теперь главное - чтобы не уволили!

---

Ненавижу рекламодателей-2

На самом деле, это всего лишь порядковый номер поста, но не порядковый номер ненависти!

Ненавижу этих людей без вкуса! (цвета и запаха!)

не хочу навлекать на себя гнев этих ребят - они даже и не виноваты, что родились тупыми - поэтому не пишу подробностей, но это же надо до такой степени не иметь вкуса!

нет, я не понимаю, чем жив этот мир.

---

Внимание, это очень важно.

C 1 Июля 2006 года все операторы сотовой связи России меняют свои тарифные планы в сторону увеличения стоимости исходящих звонков и смс, чтобы, якобы оправдать расходы за бесплатные входящие. Всем известно, что за эти самые "Входящие" платят теперь и обычные "городские абоненты". Таким образом доходы операторов сотовой связи вырастают в разы. Если учесть тот факт, что в подавляющем большинстве стран операторы снижают цену, то у нас как всегда все наоборот.



Мы можем повлиять на ситуацию.

Мы просим всех, для кого мобильный телефон не является единственным средством производства, 1 ИЮЛЯ 2006 ГОДА НА ОДИН ДЕНЬ ОТКЛЮЧИТЬ СВОЙ МОБИЛЬНЫЙ В ЗНАК ПРОТЕСТА



Такая акция, в зависимости от количества участников может нанести серьезный ущерб зарвавшимся корпорациям, и, если акцию повторять хотя бы раз в месяц, это заставит их задуматься о своей политике.



Распространение сообщения на дайрях и в обычной жизни вне Интернета приветствуется. Особая просьба людям-нелюдям, имеющим аккаунт на ЖЖ также скопировать туда это сообщение.



Спасибо.

---

Не беспокойтесь, господа!

Конец света не скоро.

Я не получил зачет по педпрактике и, как следствие, не закрыл сессию.

Жизнь продолжается!

---

и я опять...

... три раза подряд послал на печать Барта, 27 страниц...

---

Ролан Барт, camera lucida.

Восхитительная история о том, что такое Фотография с точки зрения Барта.

Варнинг: равнодушным к проблемам фотографии и постмодернизма это лучше не читать.



В его время фотография еще была пересечением химии и физики, о чем Барт пишет в большой важностью, а вот теперь все, каюк, одна сплошная математика. И, как мне представляется, это гораздо ближе к постижению сущности предметов: химия и физика (по которым в школе у меня всегда было нечто вроде двойки) способны дать всего лишь приблизительное представление о предмете, которое к тому же фатально зависит от проявки; математика холодна и совершенна, она, так близко прикасаясь к музыке и поэзии, — она сразу должна была стать феноменологической основой фотографии.



И чем дальше я читаю, тем больше понимаю, как такая пошлая в общем-то вещь, как научный прогресс, прогибает под себя философию. Как некое открытие Барт предлагает воспринять то, что в фотографии для него важно: если это заснято, значит, оно действительно существует. Живопись, дескать, питается химерой, а фотография дает определенную вескую гарантию существования своего референта (я правильно употребил это слово, да?). О да, ничего не знал Барт о фотошопе…



Правда, в качестве одного из примеров для этой своей мысли Барт приводит пример фотографию Аведона «Уильям Кэсби, родившийся рабом». Эта фотография довольно доходчиво объясняет, что вот он человек, который правда родился еще в южноштатном рабстве, а стало быть, рабство – это историческая действительность, отстоящая от нас не так далеко. Тут уж мне крыть нечем – раба из не-раба в фотошопе не сделаешь.



Барт открыл одну забавную вещь, могущую собственно и сделать фотографию отдельным и необходимым видом искусства: он открыл существование studiumа и punctumа, которые в его понимании суть вещи противоположные. Если своими словами, то studium – это самоочевидная информативность фотографии: посмотрели, увидели, приняли к сведению. То есть фотография каталогизирует для меня объект и сообщает мне о его свойствах, что, конечно, полезно, но Барта, который по определению уже все в этой жизни видел, studium не колышет. Его колышет punctum, то есть некое ранящее острие фотографии. По сути своей это обычно деталь, которая заставляет задумываться, сопереживать и т.д. По идее Барта, punctum практически нереально поместить в фотку нарочно, потому что все равно ничего не выйдет, а выйдет одна пошлость. (это к вопросу о том, что такое хорошо в фотографии и что такое плохо).

Дочитав книгу до середины, я понял, что не знаю о фотографии ничего, поэтому и сказать мне на этот счет ровным счетом нечего. Я фотограф-любитель и люблю фотографировать в основном три вещи: архитектуру, облака и себя, причем всегда пребываю в поле studiumа, потому что фотографируемые предметы интересуют меня прежде всего как коллекционера.



Одно из главных чудес фотографии (по Барту) – та штука, которую она (фотография) проворачивает со временем. Упрощенно: берем фотку, сделанную в 18(лохматом) году. На фотке все изображенные выглядят прекрасно, а на самом деле все умерли. Прикол? Прикол. Это безобразие (размышления о смерти в обществе потребления суть безобразие) во многом снимаются множественными «фото из журналов». Это Барт говорит, а я подтверждаю. Смертна ли девушка Алена Федорова с крупными наивными губами, которая так хорошо выглядит при макияже и в одежде, которую она рекламирует? Я полагаю, что она побессмертнее многих будет. Если сфотографировать ее утром, например, после дня рождения, когда она еще не успела накраситься – возможно, она будет более смертной. А на фото в журнале – нет, ибо ретушь и баланс белого бессмертны, а отлепить ее на фото от этих величин уже невозможно. Здесь мы отказывается перед малоприятным выбором: либо признать девушку Алену Федорову бессмертной игрой света и тени, либо отстоять ее биографию, в которой, я полагаю, будет присутствовать вторая дата. Я полагаю, что проблема лежит только и исключительно в сфере восприятия, поэтому никакого противоречия здесь нет. Сейчас все объясню. Сегодня Алена Федорова фотографируется для модного журнала в ярко-розовом, например, платье. Мы узнаем ее и говорим: да! это та самая Алена Федорова, которую мы помним еще в изумрудно-зеленом платье из прошлого номера! И мы понимаем, что она действительно бессмертна. А вот послезавтра началась вторая мировая война, и вот уже Алену Федорову, без всякого баланса белого, без макияжа, без розового платья, а может, даже без зубов ведут в концлагерь. Мы никогда не узнаем, что случилось с той самой Аленой Федоровой, которую мы помнили. Жанр, условия, угол восприятия меняют в фотографии абсолютно все, поэтому я не чувствую никакого противоречия между смертью и бессмертием. Всего лишь жанр – никакого коренного свойства фотографии вообще, фотографии как таковой.



В конце концов Барт говорит, что фотография на самом деле – это шиза. Но окружающая культура пытается эту шизу куда-нибудь пристроить – сделать из фотографии искусство из ширпотреб какой-нибудь. Барт призывает оставить шизу в покое и наслаждаться ею.



Что я могу сказать? Я бы, конечно, поступил точно так же, как Барт. В конце концов мне так давно не встречалось ничего похожего на добротное безумие, что уже в конце концов и пора бы.

---

Гарри Поттер и движение мифологии.

Суть начальной мысли проста – современная фантастика (точнее – фэнтези, ибо последние образцы НФ плавно движутся в сторону фэнтезюхи в стиле хай-тек) представляет собой современный вариант мифологии. Редкий автор питает свою вселенную только своей душой. Абсолютное большинство вольно или невольно обращается к богатому и весьма ничейному запасу сюжетов и персонажей, который мы здесь и будем называть мифологией. И, перефразируя некоторого Бориса Гребенщикова в «Сказках о Германии», «что же касается несогласных с этим утверждением, то item».



Части этого опуса буду вывешивать здесь Сейчас – первая.



1.Проблема оборотничества.

Желающих вдумчиво проникнуть в проблему эволюции людских представлений об оборотнях отсылаю вот сюда subculture.narod.ru/texts/ friends/seravin/licanthrops.htm.

А ниже будут мои измышления по данному поводу.

В индоевропейской традиции возможность превращаться в животных и птиц – весьма почетная работа. Примерно так: стать оборотнем – все равно что защитить кандидатскую. Среднестатистический древнерусский князь превращался в случае необходимости в 2 – 3 животных; персонажи «Мабиногиона» вообще ни в чем себя не ограничивали. Но это боковая ветвь оборотничества как явления. Сама древняя сущность явления уходит корнями в тотемизм. Оборотничество – это изначально магическое покровительство животного-тотема, к которому приобщается каждый член племени через полное причастие, сиречь активную и пассивную еду ¬– посвящаемый должен съесть тотемное животное и позволить ему съесть себя (все происходит, разумеется, символически). Отголоски данного ритуала в варварскую эпоху приобретают форму суеверных рассказов (например, оборотничество – как болезнь, передаваемая через укус). В суеверных рассказах оборотни – существа иного порядка, нежели люди, причем их звериная натура обычно серьезно перевешивает человеческую. У восточных и южных славян есть серия вариантов суеверного рассказа об оборотне «с железными зубами», который «в человеческой форме» использовал свою привлекательную внешность для того, чтобы заманивать в лес девушек и там их… Поедать, граждане! Просто поедать.. То есть его человеческое существование было, по сути, подчинено волчьему. Превращения осуществлялись весьма по-разному, обычно ночью и с помощью какого-либо приспособления – например, оборачиваемому нужно было воткнуть в некий пенек нож и перекувырнуться через него. Да, в основном способы были неудобные и довольно смешные, видимо, поэтому в суеверных рассказах обычно присутствует указание на то, что человека, застукавшего оборотня за этим забавным занятием, ждала расправа. Но обратим внимание читателя на то, что оборотень даже в варварскую эпоху представлялся существом интеллектуальным (он же – ведун, хозяин зверей или леса, и пр.), в чем мне хочется видеть отголоски тотемической магии. Одна из форм существования мифа об оборотне – берсеркерство.

Положение стало меняться в эпоху предромантизма, когда литературные обработки суеверных рассказов перевернули все с ног на голову. В этот исторический период неплохую карьеру сделали вампиры. Изначально упыри (Маркус, Мелисандра, простите!) были неодушевленными трупами, даже неравными тому, чем были при жизни. То есть упырь – это одна только тушка, бессмертная душа к которой, скорее всего, уже не имеет никакого отношения. Правда, с представлениями о трупах, пьющих кровь (см., например, «Песни западных славян»), хорошо сочетаются древнегреческие представления о душах умерших, которые, напившись жертвенной крови, возвращали себе на время разум и память и делали всякие полезные вещи, например, пророчествовали. Однако их значимая неодушевленность этим не отменяется. Так вот, вампиры попались под горячую руку авторам готических романов и сразу зримо похорошели. Именно тогда закладывались основы эстетики Анны Райс и т.д. На этом фоне оборотни отступили на второй план. Очевидно, принципиальную роль сыграло рационализированное осмысление фольклорного материала: ребята, интеллигентно пьющие кровь, показались гораздо более привлекательными, чем подозрительные типы, превращающиеся в неких грязных животных. Рациональное осмысление стало решающим в дальнейшем движении образа оборотня.

Теперь перейдем собственно к исследуемому тексту. В определенном смысле Люпин – это высшая (на данный момент) степень рационализации идеи оборотничества. Изначальное магическое преимущество, которое в суеверных рассказах принадлежит оборотням как пожизненно лиминарным существам, уже не мыслится как преимущество. Его побочные эффекты теперь перевешивают изначальную полезность, поэтому преимущество превращается в что-то наподобие инвалидности. Периодический выброс иррационального выбивает персонажа из колеи, очевидно, мешая социализоваться и пр., — отсюда (я так полагаю) и берут свое смысловое начало настойчивые сообщения о том, что Люпин – тип весьма подержанного и нездорового вида, чем напоминает не то ломающегося наркомана, не то ВИЧ-положительного. Пожалуй, только в русской культуре все эти трогательные детали неустроенного быта навели бы на мысль об экстремальной талантливости – «художник должен быть голодным». Но в предложенных условиях (западная все-таки Европа) патологическая неспособность найти работу чести ему не делает.

К слову о русской культуре. Могу поспорить на сто рублей, что в России законопослушного Люпина никогда бы не сделали волком. Волком обязан был бы быть (прошу прощения) свежеоткинувшийся с зоны Сириус, а Люпин как раз и ассоциировался бы с бобиком. Но это к слову.

Рационализирована и суть превращения Люпина. Ни в одном суеверном рассказе не встретить известия об ущербе, который якобы наносит оборотню трансформация. То есть ничего она ему там не наносит такого. Оборотней в их превращениях сопровождает только свирепость и желание нанести вред другим. Даже Кухулин (один из видов оборотня-берсерка), у которого из темени в момент повышенного геройства начинает бить струя крови толщиной в мачту, переносит это событие в целом довольно спокойно. Однако у Роулинг (и отчасти у Лукьяненко) настойчиво показал именно антиэстетичность и болезненность трансформации (явное действие логики: их перекореживает из одного существа в другое – стало быть, должно быть больно).

Совсем другой природы – превращение анимагов; хотя структурно они гораздо ближе к архаическому оборотничеству, оборотничеству как виду тотемистической магии, у Роулинг они показаны совершенно иначе. Их превращения больше похожи на фокус, нежели на действительное превращение (МакГонаголл, превратившись при большом стечении учеников из кошки обратно в тетеньку, ожидает аплодисментов).



Короче, выводы мои такие. Оборотней жестко опустили. Впрочем, Люпин славный малый.



Следует продолжение опуса «Гарри Поттер и движение мифологии». Название следующей главы – «Почему Гарри Поттер на самом деле девочка». Следите за постами!

---

От Хелен Хантер!

Оставьте здесь любой комментарий, если считаете себя готовым услышать все, что я про Вас думаю и как я Вас воспринимаю.

---

Noperapon, приветствую и всегда рад видеть!

---

апд

ну что я могу сказать..

сегодня хотел в конце концов вызвать Козыреву на откровенный разговор и высказать ей, что ее поведение неадекватно, так что если она будет продолжать в том же духе, я буду принимать меры (интересно, какие?).



Боже, я не умею жестко разговаривать с женщинами!



ну что я могу сказать...



сегодня специально пришел на работу на час раньше, чтобы настроиться.



и, кажется, опять ничего не скажу.



апд 2. е-мое, а потом я пошел настраивать принтер, и эту запись увидело пол-офиса. Я идиот, правда?

---

посвящается и дарится Хелен Хантер!

---

решил запустить интеллектуальную флэшку ))