О божественное времяпрепровождение.
Сначала я пошел на секцию по теории литературы, к Зорину. Тот председательствовал удивительно немногословно. В зале сидело несколько старушек-докторов, и у всех было хорошее настроение – выступавших просто рвали в клочки. Это, конечно, слушалище весьма поучительное, но я пришел внимать Зорину, а он сидел как нарисованный. Послушав несколько заунывных откровений о Свифте и Бродском (боги, куда уж о них еще писать?), я раскаялся и ушел к своим фольклористам.
И попал, конечно же, на доклад девушки Инны, которая занимается псалмодической литературой, то есть священниками-графоманами, прости мя, Господи. НЕНАВИЖУ, когда художественность подменяют религиозностью. Если бы я был богом, (скромно так, с маленькой буквы), то безграмотные и бездарные гимнописцы оскорбляли бы меня больше всего. Во время доклада в ушах у меня все время звучала Тики, прослушанная только что по дороге:
А это, наверное, нунций,
Он папскую буллу везет.
А на хуй послали и нунция
От городских ворот!
(прошу прощения у дам, но из песни слова не выкинешь)
Потом зато выступила другая девушка, и она как раз рассказывала об эротике, насилии и матершине в детском фольклоре, дело пошло веселее.
Потом был перерыв, кафе и моя секция. Где я, грешный, читал доклад про романтизм и ролевиков. Председательствовал КирЗах, немного постаревший, но все такой же неотразимый для первокурсниц Он меня понял. Больше этого не сделал никто. Ехидная бабушка спрашивала меня, можно ли считать Поприщина ролевиком. Я сделал вид, что не понял ядовитого намека и научно доказал, что нельзя считать Поприщина ролевиком. Бабушка, кажется, не поверила. Первое место по секции заняла девочка Юля с докладом о том, как некий Люценко в 1807 году перепер на русский сказку Виланда. После секции все разводили руками и вроде оправдывались – дескать, были настолько уверены в моей победе, что голосовали за других.
Не бог весть что значат итоги этой конфы, но осадочек, как говорится, остался.
Зато после всего я пришел на кафедру, нашел там Леру и мы полтора часа обсуждали романтические традиции в творчестве Щербакова. Она меня еще спросила, не знаю ли я, кто такой Марк Брун.
Я не знал.
А вы знаете?