Если представить себе книгу, которая бы называлась "духовная жизнь эпохи палеолита", в ней можно было бы сразу заподозрить краткий сборник недобросовестных спекуляций (разумеется, за вычетом случая, когда на обложке стоит фамилия Элиаде).
Когда я пытаюсь подумать, когда могло возникнуть понятие греха, по-настоящему темное, страшное и кровавое, я думаю о том времени (очень часто я о нем в последнее время думаю), когда стаи гоминид сидели по берегам большой реки и караулили проплывающие мимо туши. Эти наши с вами реально существовавшие предки были по-настоящему безгрешны: они могли себе позволить обходиться совершенно без насилия. Кроме того, мне чрезвычайно легко представить их идеальными монотеистами, потому что никакие жизненные обстоятельства — вроде того же воспеваемого фрейдистами отцовского воспитания — не дают такого полного эмоционального представления о едином великом боге, как жизнь на берегу большой реки. Можно быть сыном двоих отцов, но нельзя жить на берегу двух великих рек одновременно. Если посмотреть на них из дня сегодняшнего, эти гоминиды были фантастическими праведниками. Они сами пришли на берега своего бога, тогда как современный Иисус, по словам проповедников, вынужден ходить и стучать в наши сердца. И как превосходно можно понять сущность религиозного экстаза, стоя в текущей к тебе навстречу воде. Бог вечно течет тебе навстречу и никогда не иссякает. Он так сильно отличается от людей, что его бытие непостижимо, однако он бытиен в гораздо большей степени, чем человек, потому что бессмертен.
Совсем другое дело — первые охотники. Что значит быть первым из всей длинной череды предков, кто начал использовать и совершенствовать технологию убийства? Были ли первые охотники способны ставить себя на место своих жертв? Осуждали ли их другие, исповедующие прежнюю пищу? Став охотником и убийцей, человек изменился. В первую очередь он отринул старого бога, потому что попить можно и из ручья. Плод жизни вечной — разлагающееся мясо, плод познания добра и зла — свежее мясо. Человек попробовал его, и все стало другим. Мне кажется, что тотемизм моложе монотеизма, потому что человек, смиренно едящий падаль и плоды, равен самому себе, а вторгающийся на территорию хищников теряет это равенство. Он смотрит вокруг и спрашивает себя: кто я теперь? Лев? Волк? Медведь? Как мне теперь называться? А другой человек, попробовав свежего мяса, мог остановиться в страхе перед обглоданным им скелетом и сказать: прости меня, кабан; чтобы возместить тебе твой ущерб, я тоже стану кабаном. Человек-олень, будущий рогатый бог, — это самая главная совесть палеолита. Он сам себе причиняет страдание и сам им очищается. У падальщиков нет совести, потому что на них нет греха.

Честно говоря, на эту тему можно фантазировать сколько угодно, и грош цена будет этим фантазиям, хотя само по себе занятие приятное. У меня, как я ни старался отгородиться от дня сегодняшнего, получилось какое-то упражнение на тему старого и нового завета. Можно было подобрать совсем другие ассоциации это все не так важно. Мне хотелось показать, что в конечном итоге быть религиозным и способным оскорбляться за свою религию означает быть мелочным и цепляться за свой образ жизни. Религия — это способ видеть себя в мире, и Элиаде (кстати!) выводит необходимость такового видения из прямохождения. Тут можно было бы пошутить, что атеисты, в отличие от некоторых верующих, не ходят на четвереньках. Есть бог, который всего лишь река. Есть бог, который всего лишь вселенная, а также творец видимого всего и невидимого. Бог — это всегда слишком мало. Может показаться, что я намеренно обзываю монотеистов падальщиками и противопоставляю им охотников, которые не то язычники, не то еще бог знает кто. вообще-то есть у меня такое низкое намерение, но поскольку вы меня, можно сказать, уже раскусили, я скажу, что ничего подобного и в мыслях не держал. Уйти от реки — тоже мне большое дело. Поклоняться волку или кабану — тоже мне занятие. Если бог — это всегда слишком мало, то самоидентификация — это всегда ошибка.

Вот на этот текст я убил все утро, с девяти-нуль-нуль. а дела стояли. С тех пор, как я продал свою кандидатскую, мне стоило бы быть более последовательным и внимательнее зарабатывать деньги и не отвлекаться.