Прилепин жалуется в "Русском репортере", что его разлюбили люди из фейсбука за мракобесие. А я не понимаю, за что его было любить изначально. Он же писать не умеет — и это не попытка оценить его наследие, а трезвая оценка способности собирать буквы в слова. Но, поскольку его и так все ругают, и он уже честно проговорился, что через то повеситься намерен, я сейчас скажу о нем нечто хорошее. Он озвучил как сумел некую правильную мысль.
"Недавно, читая тексты древнерусской литературы, там психологические наблюдения за поведением мужчины и женщины – солдата или матери, я ловил себя на этом чувстве: мы втайне думаем, что люди, жившие в четырнадцатом веке, или в девятом, или в седьмом, они какие-то были немножко недоразвитые, какие-то деревянные, у них чувства были проще, мысли короче… Это все смешно. Человек был точно таким же, как и сейчас. Все точно так же понимал и все точно так же чувствовал. Поэтому не надо себе льстить."
Правда, озвучил в форме попытки опровержения. Если заменить смысл каждого логического звена на противоположный, получится нечто очень важное для современного этапа развития человечества. Человек изменяется. Он изменяется биологически, эволюционно, а также небиологически и неэволюционно и в филогенезе, и в онтогенезе. Уберем оценочные категории — "проще-сложнее", "длиннее-короче"; они ничего не описывают. Люди становятся другими под влиянием внешних факторов, но и внешние факторы становятся другими под влиянием людей. Люди меняются на телесном уровне: в пределах одного-двух поколений отношение к одному и тому же объекту изменяется от "это самое вкусное" до "я не могу это есть". И если мы еще как-то можем улавливать и констатировать физические изменения (вы знаете, что на земле уменьшается число людей, способных переваривать мясо, что люди и в отсутствие вакцинации стали менее подвержены чуме и проказе, а ночное зрение у представителей новых поколений в среднем острее?), то изменения психической жизни просто в силу отделенности другого для каждого из нас практически неуловимы. Только слова говорят нам, что с нами происходит. Слова меняются медленнее, чем люди. Вавилонская башня происходит здесь и сейчас. Нам не договориться о значении слова "фашизм", хотя ему и ста лет не стукнуло. Что говорить о "любви" или "вере"? И когда Вавилонская башня все-таки обрывает отмостки и совершает поворот вокруг своей оси, никогда не остаются неизменными термины, описывающие внутреннюю жизнь человека. В "Слове о полку Игореве" есть "завтрок, обед и ужин", но нет "любимого" или "гордости", а "чтя" ("честь") и "слава" противопоставлены. Будущее наступает в людях каждую минуту. Зная все это, смешно говорить о традициях, не так ли?