В повседневной жизни часто с таким сталкиваешься. Нравится некту, допустим, Испания, и он говорит: я так хорошо понимаю испанскую музыку, я тащусь от корриды -- наверное, я в прошлой жизни был испанцем.
У меня есть ощущение, что все должно быть наоборот. И тогда я в прошлой жизни стопудово был британцем. Я детства английский язык вызывал у меня (здесь должна быть иллюстрирующая картинка, потому что словами это не выразить). Думаю, в моем невосприятии английского было что-то преднамеренное, хоть и враждебное логике, очень близко обозначаемое словами "заранее надоело". Я ведь, в сущности, не мракобес. Если мне случается слепить подряд три французских слова, я радуюсь, как весенняя букашечка. Если же я ловлю себя на том, что говорю, пишу, или слышу по-английски (а никуда не денешься, мое любимое второсортное американское кино надо же как-то смотреть!), я чувствую... Сейчас объясню на примере, что я чувствую. Скажем,в IV Херуях какой-нибудь херуй-некромант подцепит магию жизни, и в его рядах начнем самозарождаться всякая относящаяся к стихии жизни шушера. И выкинуть жалко -- все-таки боевая единица -- и оставить нельзя: толку чуть, а мораль круто понижается. Примерно так и я себя чувствую.
Тьюлиса, Фрая и Толкина я, разумеется, нежно люблю и страшно уважаю, но, при всем уважении, они -- не вся британская культура. Роберт Бернс -- тоже хорошо, Перселлом я в свое время сильно увлекался, но это снова частности. А весь тот коренной массив, без которого британскую культуру употреблять запрещено, я не перевариваю. Диккенс, те барышни, которые писали романы про женщин, еще один чувак из XIX века, который вызывает у меня скуку такого градуса, что я забыл как его зовут, и т.д. и т.п. Можно назвать меня уродом, но даже слухи о Шекспире кажутся мне преувеличенными. Мне самому странно, что в некоторых вопросах я такой отморозок. Короче, чую сквозь смерть и перерождение руку минобра. Так ненавидеть можно только свою школьную программу.
Да! вспомнил еще двоих британцев, которых я несмотря ни на что респектую: Джером и Чосер.
Послесловие.
Хорошо представляю себе себя. Сижу я, британский британец, и рассуждаю о России. "Этот божественный русский язык, -- говорю я. -- Это преобладание звуков переднего ряда, которое осталяет такое роскошное поле возможностей для интонирования! Сама музыка языка, вы вслушайтесь -- ведь это практически в чистом виде золотая латынь. Падежи, свободное ударение... -- тут я неудержимо поглощаюсь волной любви к русскому языку и начинаю фальшивенько напевать kalinka kalinka kalinka moja, но на v sadu jagoda malinka путаюсь и сбиваюсь, -- Обратите внимание, -- тут же тонко подмечаю я, -- без потерь перевести это на английский язык невозможно! Достоевский, -- говорю я, -- бескрайние необозримые просторы. И наконец, -- таинственно наклоняюсь к присутствующим, -- Vodka!"
У меня есть ощущение, что все должно быть наоборот. И тогда я в прошлой жизни стопудово был британцем. Я детства английский язык вызывал у меня (здесь должна быть иллюстрирующая картинка, потому что словами это не выразить). Думаю, в моем невосприятии английского было что-то преднамеренное, хоть и враждебное логике, очень близко обозначаемое словами "заранее надоело". Я ведь, в сущности, не мракобес. Если мне случается слепить подряд три французских слова, я радуюсь, как весенняя букашечка. Если же я ловлю себя на том, что говорю, пишу, или слышу по-английски (а никуда не денешься, мое любимое второсортное американское кино надо же как-то смотреть!), я чувствую... Сейчас объясню на примере, что я чувствую. Скажем,в IV Херуях какой-нибудь херуй-некромант подцепит магию жизни, и в его рядах начнем самозарождаться всякая относящаяся к стихии жизни шушера. И выкинуть жалко -- все-таки боевая единица -- и оставить нельзя: толку чуть, а мораль круто понижается. Примерно так и я себя чувствую.
Тьюлиса, Фрая и Толкина я, разумеется, нежно люблю и страшно уважаю, но, при всем уважении, они -- не вся британская культура. Роберт Бернс -- тоже хорошо, Перселлом я в свое время сильно увлекался, но это снова частности. А весь тот коренной массив, без которого британскую культуру употреблять запрещено, я не перевариваю. Диккенс, те барышни, которые писали романы про женщин, еще один чувак из XIX века, который вызывает у меня скуку такого градуса, что я забыл как его зовут, и т.д. и т.п. Можно назвать меня уродом, но даже слухи о Шекспире кажутся мне преувеличенными. Мне самому странно, что в некоторых вопросах я такой отморозок. Короче, чую сквозь смерть и перерождение руку минобра. Так ненавидеть можно только свою школьную программу.
Да! вспомнил еще двоих британцев, которых я несмотря ни на что респектую: Джером и Чосер.
Послесловие.
Хорошо представляю себе себя. Сижу я, британский британец, и рассуждаю о России. "Этот божественный русский язык, -- говорю я. -- Это преобладание звуков переднего ряда, которое осталяет такое роскошное поле возможностей для интонирования! Сама музыка языка, вы вслушайтесь -- ведь это практически в чистом виде золотая латынь. Падежи, свободное ударение... -- тут я неудержимо поглощаюсь волной любви к русскому языку и начинаю фальшивенько напевать kalinka kalinka kalinka moja, но на v sadu jagoda malinka путаюсь и сбиваюсь, -- Обратите внимание, -- тут же тонко подмечаю я, -- без потерь перевести это на английский язык невозможно! Достоевский, -- говорю я, -- бескрайние необозримые просторы. И наконец, -- таинственно наклоняюсь к присутствующим, -- Vodka!"
-
-
14.04.2009 в 10:21Послесловие.
-
-
14.04.2009 в 10:36Ой как вы жжоте)))))
-
-
14.04.2009 в 11:02-
-
14.04.2009 в 11:06Mask_and_Mirror напалмом..
White Weasel ага.. и вот стою я теперь такой красивый, по уши в Достоевском и бескрайних просторах..
-
-
14.04.2009 в 11:08-
-
14.04.2009 в 12:56Зачем все это?
Мальчик, только что разбивший стекло, убегал по заснеженной петербуржской улице от дворника и думал:
"Зачем? Зачем все это? Зачем этот глупый мяч который постоянно попадает в стекла, этот дворник с дурацкой метлой? Не лучше ли жить на Кубе, как великий писатель Хэмингуэй, пить ром и курить гаванские сигары!"
В это время великий писатель Хэмингуэй сидел на ступеньках своего дома, пил ром, курил сигару и думал:
"Зачем? Зачем все это? Эти вонючие сигары, этот дешевый ром? Не лучше ли жить в Париже, как великий писатель Жан-Поль Сартр среди поэтов и куртизанок?"
В это время великий писатель Жан-Поль Сартр сидел в своей мансарде в Париже и думал:
"Зачем? Зачем все это? Эти бездарные поэты, эти безобразные накрашенные куртизанки? Не лучше ли жить в России, как великий писатель Платонов, среди снегов и полицейских."
В это время великий писатель Платонов в шапке ушанке и телогрейке бежал по заснеженной петербуржской улице за мальчишкой, разбившим стекло и думал:
"Догоню-убью!"
-
-
14.04.2009 в 13:03-
-
16.04.2009 в 20:20и периодически бить лопаткой по голове