Причем на удивление позорность его заключалась не во мне.
А в принимающей стороне вообще.
Как вы себе представляете интервью с немцем, где переводчица практически не знает немецкого языка? Да-да, и еще переспрашивает окружающих, как будет по-немецки то или иное слово?
Иду я по делу и, натурально, тороплюсь. Иду по тротуару, параллельно ему вырыта яма для неких коммунальных нужд. Ну, вырыта, и слава Богу, значит, кому-то скоро дадут отопление, горячую воду или еще что-нибудь хорошее. Иду дальше и замечаю, что яма подходит уже вплотную к стене, а мостков через нее нет. Возвращаться лень. Яма - метра полтора в глубину и столько же в ширину, а между нею и стеной тропинка осталась сантиметров пятнадцать-двадцать, не больше. Ну, я не гордый, ползу вдоль стены - возвращаться-то лень, а в яме поодаль рабочие копаются - продолжают, значит, яму дальше. Я ползу вдоль стены как крутой горец, мне весело стало, я им кричу:
-Мужики, если я в вашу яму грохнусь, подсадите наверх?
Те, без тени улыбки, очень деловито:
-Да-да-да.
Дескать, задолбали уже прохожие эти со своими дурацкими просьбами.
В пятницу (вы только оцените - вечером в пятницу, когда ни один порядочный работник не должен бы просыхать!) я потащился на генеральную репетицию "Трамвая "Желание"" в театр драмы.
И плевался же я, граждане...
Если бы на каком-нибудь концерте возлюбленной моей классической музыки какая-нибудь вторая скрипка так же самозабвенно лажала, как здесь лажала заслуженная артистка России Эльвира Данилина, ведь сцену бы забросали гнилыми помидорами! А любители драмы ничего, терпели.
Не понимаю я это искусство и в ближайшее время не пойму.
кстати, кто-нибудь знает, где можно качнуть собственно пьесу. Текст. Можно на русском, можно на английском. Я тут поискал, нигде не нашел совсем
У нас появилась еще одна чудо-девочка. Зовут Лиза. Чудо просто. Из старой семьи, ее прапра(не знаю, сколько раз пра)бабка пела в опере в начале девятнадцатого века.
Слушает танго и читает Кортасара. Прекрасно разбирается в живописи.
Извините, меня потянуло на грубости. У меня был довольно неприятный день, меня весело разыграли мои любимые коллеги, потом успело произойти еще много разных потрясающих вещей, короче говоря, мне необходимо высказать все, что я думаю о жизни. Поскольку в моих неприятностях, к слову, никто не виноват, кто меня, высказываться я буду о себе
Звонит дяденька, представляется оперуполномоченным ФСБ и говорит, что я позволяю тут знаете ли анекдоты, которые вообще накаляют политическую ситуацию ии способствуют уменьшению ВВП, видимо вообще. Он мне не угрожал, не ругался, и вообще как бы мягко попросил больше типа так не делать.
Но я, граждане, моментально понял всю историческую сущность момента. Хотите смейтесь, хотите нет, но я вспомнил ту фразу - насчет "у меня иск к следователю Синявского"
и я понял, что вежливо с этим опером я разговаривать не буду.
Я громко и очень насмешливо оповестил всех в офисе, что сейчас за мной приедут сажать меня за анекдот и еще раз повторил анекдот. Опер терпел. Они вообще народ терпеливый. Но тут вместо праведного возмущения коллег я почувствовал, как у меня за спиной образуется пустота.
"Ну действительно, уж больно анек какой-то сомнительный" - это то, что сказали все.
…пример очень долгой эволюции, большая часть которой просматриваема и доказуема. Во-первых, до 1917 года мой родовой номен звучал иначе: тогда мы были ЛухмЕнскими. За каким-то хреном мой прадед и его братья, желая спрятаться, поменяли в фамилии одну букву. Что им это дало и как они рассчитывали остаться неузнанными, я, если честно, не знаю, но факт остается фактом.
Фамилия «Лухменский», в свою очередь, является русским искажением фамилии, которую по-русски тяжело не только произнести, но и написать. Приблизительно она звучала как «Ляньщменьцки» или «Ляньчменьцки», причем оба «н» - носовые. Каким образом родился этот фонетический кандидат в Кусткамеру, я не знаю. В таком виде написание фамилии присутствовало в документах восемнадцатого века, когда носитель оной фамилии пришел пешком из Лодзи в Петербург. Я пробовал медитировать и фантазировать на тему происхождения этой фамилии внутри уважаемой мною Польши, и ассоциации у меня возникали то с Ламанчей, то с Ла Маншем. Одним словом, дальше на запад. Если у кого есть предположения, буду счастлив
Стоит только человеку не в меру увлечься убийством, как он очень скоро не останавливается и перед ограблением; а от грабежа недалеко до пьянства и небрежения воскресным днем, а там — всего один шаг до неучтивости и нерасторопности. Ступив однажды на скользкую дорожку, никогда не знаешь, где ты остановишься.
Томас Де Квинси. Убийство как одно из изящных искусств