Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
У Фромма есть (один) недостаток: он верует в существование добра и зла. Все его построения полярны: добро и зло носят у него наименования биофильности и некрофильности, самостоятельности и симбиотического инцеста. Он использует ярко-выраженных антигероев его современности, Сталина и Гитлера, в качестве примеров качеств, которые он называет отрицательными, а также сходу допускает, что курить и соблазнять женщин плохо, на ходу подгоняя для своей мысли обоснования. Лично я полагаю, что исследователь, который так спокойно ставит себя в зависимость от таблоидных примеров и христианских благоглупостей, не может кого бы то ни было научить тому, чему он хочет научить — свободе.
Свобода не имманентна природе человека. Последующим поколениям мы будем казаться рабами на галерах и личинками человеков, потому что мы сами сейчас не можем себе даже вообразить, от чего мы несвободны на данный момент. Свобода — это возможность делать то, что хочется, исключая то, что несет в себе объективную угрозу жизни, здоровью, достоинству и имуществу других людей. Доказывать, что человек курящий (в частности) или человек грешный (вообще), — несвободны — значит списывать из дурного катехизиса. Несвободен человек, которому могут запретить курить под тем или иным предлогом. Человек, который курит, потому что хочет курить, или не курит, потому что хочет не курить — свободны в равной мере. Фромм утверждает, что курить или не курить нам велят тайники нашего сознания, на что я могу сказать вполне твердо: таких тайников не существует. Человек изначально знает о себе все, что ему необходимо — он может только называть свои лже-тайники приятными лично ему именами. Так, гражданин, не способный выстраивать длительные приятные отношения с сексуальными партнерами, сам себя будет называть «одиноким волком» или «непонятым романтиком»; психиатр будет называть его каким-нибудь орально-фиксированным инфантилом. Речь идет об одном и том же, только сам человек предпочитает подать себя в максимально выгодном свете (это жизненно необходимо, ему же приходится кадрить все, что движется), а психиатр пытается наградить больного как можно более тяжелой болезнью, чтобы выпятить собственную профессиональную значимость. На самом деле описываемый донжуан — просто донжуан, и все, и сам он это знает без всякого психиатра.
Но вернемся к понятию греха — греха, который якобы делает человека несвободным. Для начала мне бы хотелось разобрать саму концепцию греха. Она пришла к нам от иудеев, и, возможно, имеет интонационные подкрепления в аналогичных понятиях других языков. Иудейский «грех» означает «уклонение от Пути», где «Путь» — не буддийский (ое) Дао, а комплекс правил и руководств, составляющий еврейское обычное право и носящий комплексный религио-бытовой характер. Иудейское слово «грех» древнее классической иудейской религиозной концепции, в которой «грех» — оскорбление бога. Эта концепция зарождалась в то время, когда рацио выстраиваемых отношений между людьми в группе было сложно урегулировать, поэтому фигура бога, против которого можно согрешить, помогала выстраивать усредненную линию поведения, не зависящую от сиюминутный условий. Иначе говоря, даже если в конкретной конфликтной ситуации не оказывалось пострадавших, но в другой похожей ситуации пострадавшие быть могли или косвенно страдала вся группа, пострадавшим назначался абстрактный, но объявляемый всемогущим бог. Созданная тогда концепция греха была необходимой на тот момент, но теперь устарело, и ее удаление с корабля современности принесет облегчение человечеству, много лет страдающему от нее просто так.
Но каким же образом отклонение от правил делает человека несвободным? Фромм оперирует понятием инерционности: совершая добрые дела (фактически — приобретая полезные привычки), мы «умягчаем» свое сердце и в дальнейшем совершаем больше добра, что делает нас свободнее творить добро. Совершая плохие поступки, мы приобретаем плохие привычки и наше сердце «ожесточается». Поэтому мы становимся скованы злом, зло порабощает нас, и это делает нас несвободными. Понятно, все дело в инерционности. Дурные примеры наркоманов или игроманов, которые теряют человеческий облик, потакая своим привычкам, может навести на мысль о справедливости такого высказывания. Тот факт, что привычка любить врагов своих или раздавать имущество бедным не помогает обзавестись наркотической зависимостью, может натолкнуть на мысль, что человек, постоянно и легко совершающий добрые поступки — свободен. Однако, что мы видим на горизонте человека, подвизающегося на ниве хороших поступков? Перед ним всегда есть четкий перечень того, что велит или не велит его сиюминутная духовная мода. Благочестивый мусульманин может курить, благочестивый православный вряд ли это себе позволит. Благочестивый старообрядец не позволит себе также ни чая, ни кофе, ни утренней газеты, на что благочестивый православный, которому до всего есть дело, не преминет указать ему как на своего рода соблазн и гордыню. В XIX веке благочестивый россиянин не позволит себе усомниться в деловых и управленческих качествах самодержца, а то время как в XXI веке россиянин (формально) может даже участвовать в его выборах. Итак, перечень подвижен, но в сознании благочестивого человека он должен быть закреплен намертво, иначе не сможет возникнуть та самая благая привычка, в которой и есть святость. И где здесь свобода? Свобода кроется в альтернативах. Мы не можем себе даже вообразить совершенного набора альтернатив, поэтому можем быть только ситуативно свободны.
Все, что влияет на нас извне — сковывающие факторы. Несвободен тот, для кого имеет значение мнение его родственников. Не свободен и тот, кто не имеет возможности жить в любой понравившейся части света и говорить на тамошнем языке. Не всем даны условия свободы — родственники, от которых можно отмахнуться без ущерба для целостности зубов, или достаточно богатые предки, чтобы купили домик там, где нравится, и нанимали репетиторов по всем языкам. Ментально свободного человека тоже, как лично мне ни прискорбно, не существует. Это всего лишь лестное прозвище, которое в реальном мире ничего не означает. Карбонарий вроде меня может объявлять, что свободно мыслящий — это я, потому что мое мнение чихать хотело на мнение большинства, равно как и чихать хотело на то, совпадает оно с мнением большинства, или нет. Какой-нибудь строгий отец может похвалить юную дочку за то, что она не пользуется косметикой и не носит мини-юбки, следовательно, не зависит от мнения большинства и свободна ментально, — а спустя пару лет, когда выяснится, что девочка предпочитает такой стиль, потому что она просто активная лесбиянка, будет метать гром и молнии и обвинять ее в подверженности влиянию современной гомосексуальной пропаганды, и, как следствие, в несвободном стиле мышления. Получается, такой отец свободным считает такое мнение, которое приятно лично ему. Я не хочу быть как он, поэтому загодя откажу себе в такой красивой побрякушке, как ярлычок «свободно мыслящего». А поскольку я вынужден от него оказаться, то упраздняю его вовсе как категорию, существование которой объективно не доказано.
С горячим приветом шаблонно мыслящему Фромму,
Злой Ник.
P.S. Добра и зла тоже не существует.
Еще раз с приветом,
Свобода не имманентна природе человека. Последующим поколениям мы будем казаться рабами на галерах и личинками человеков, потому что мы сами сейчас не можем себе даже вообразить, от чего мы несвободны на данный момент. Свобода — это возможность делать то, что хочется, исключая то, что несет в себе объективную угрозу жизни, здоровью, достоинству и имуществу других людей. Доказывать, что человек курящий (в частности) или человек грешный (вообще), — несвободны — значит списывать из дурного катехизиса. Несвободен человек, которому могут запретить курить под тем или иным предлогом. Человек, который курит, потому что хочет курить, или не курит, потому что хочет не курить — свободны в равной мере. Фромм утверждает, что курить или не курить нам велят тайники нашего сознания, на что я могу сказать вполне твердо: таких тайников не существует. Человек изначально знает о себе все, что ему необходимо — он может только называть свои лже-тайники приятными лично ему именами. Так, гражданин, не способный выстраивать длительные приятные отношения с сексуальными партнерами, сам себя будет называть «одиноким волком» или «непонятым романтиком»; психиатр будет называть его каким-нибудь орально-фиксированным инфантилом. Речь идет об одном и том же, только сам человек предпочитает подать себя в максимально выгодном свете (это жизненно необходимо, ему же приходится кадрить все, что движется), а психиатр пытается наградить больного как можно более тяжелой болезнью, чтобы выпятить собственную профессиональную значимость. На самом деле описываемый донжуан — просто донжуан, и все, и сам он это знает без всякого психиатра.
Но вернемся к понятию греха — греха, который якобы делает человека несвободным. Для начала мне бы хотелось разобрать саму концепцию греха. Она пришла к нам от иудеев, и, возможно, имеет интонационные подкрепления в аналогичных понятиях других языков. Иудейский «грех» означает «уклонение от Пути», где «Путь» — не буддийский (ое) Дао, а комплекс правил и руководств, составляющий еврейское обычное право и носящий комплексный религио-бытовой характер. Иудейское слово «грех» древнее классической иудейской религиозной концепции, в которой «грех» — оскорбление бога. Эта концепция зарождалась в то время, когда рацио выстраиваемых отношений между людьми в группе было сложно урегулировать, поэтому фигура бога, против которого можно согрешить, помогала выстраивать усредненную линию поведения, не зависящую от сиюминутный условий. Иначе говоря, даже если в конкретной конфликтной ситуации не оказывалось пострадавших, но в другой похожей ситуации пострадавшие быть могли или косвенно страдала вся группа, пострадавшим назначался абстрактный, но объявляемый всемогущим бог. Созданная тогда концепция греха была необходимой на тот момент, но теперь устарело, и ее удаление с корабля современности принесет облегчение человечеству, много лет страдающему от нее просто так.
Но каким же образом отклонение от правил делает человека несвободным? Фромм оперирует понятием инерционности: совершая добрые дела (фактически — приобретая полезные привычки), мы «умягчаем» свое сердце и в дальнейшем совершаем больше добра, что делает нас свободнее творить добро. Совершая плохие поступки, мы приобретаем плохие привычки и наше сердце «ожесточается». Поэтому мы становимся скованы злом, зло порабощает нас, и это делает нас несвободными. Понятно, все дело в инерционности. Дурные примеры наркоманов или игроманов, которые теряют человеческий облик, потакая своим привычкам, может навести на мысль о справедливости такого высказывания. Тот факт, что привычка любить врагов своих или раздавать имущество бедным не помогает обзавестись наркотической зависимостью, может натолкнуть на мысль, что человек, постоянно и легко совершающий добрые поступки — свободен. Однако, что мы видим на горизонте человека, подвизающегося на ниве хороших поступков? Перед ним всегда есть четкий перечень того, что велит или не велит его сиюминутная духовная мода. Благочестивый мусульманин может курить, благочестивый православный вряд ли это себе позволит. Благочестивый старообрядец не позволит себе также ни чая, ни кофе, ни утренней газеты, на что благочестивый православный, которому до всего есть дело, не преминет указать ему как на своего рода соблазн и гордыню. В XIX веке благочестивый россиянин не позволит себе усомниться в деловых и управленческих качествах самодержца, а то время как в XXI веке россиянин (формально) может даже участвовать в его выборах. Итак, перечень подвижен, но в сознании благочестивого человека он должен быть закреплен намертво, иначе не сможет возникнуть та самая благая привычка, в которой и есть святость. И где здесь свобода? Свобода кроется в альтернативах. Мы не можем себе даже вообразить совершенного набора альтернатив, поэтому можем быть только ситуативно свободны.
Все, что влияет на нас извне — сковывающие факторы. Несвободен тот, для кого имеет значение мнение его родственников. Не свободен и тот, кто не имеет возможности жить в любой понравившейся части света и говорить на тамошнем языке. Не всем даны условия свободы — родственники, от которых можно отмахнуться без ущерба для целостности зубов, или достаточно богатые предки, чтобы купили домик там, где нравится, и нанимали репетиторов по всем языкам. Ментально свободного человека тоже, как лично мне ни прискорбно, не существует. Это всего лишь лестное прозвище, которое в реальном мире ничего не означает. Карбонарий вроде меня может объявлять, что свободно мыслящий — это я, потому что мое мнение чихать хотело на мнение большинства, равно как и чихать хотело на то, совпадает оно с мнением большинства, или нет. Какой-нибудь строгий отец может похвалить юную дочку за то, что она не пользуется косметикой и не носит мини-юбки, следовательно, не зависит от мнения большинства и свободна ментально, — а спустя пару лет, когда выяснится, что девочка предпочитает такой стиль, потому что она просто активная лесбиянка, будет метать гром и молнии и обвинять ее в подверженности влиянию современной гомосексуальной пропаганды, и, как следствие, в несвободном стиле мышления. Получается, такой отец свободным считает такое мнение, которое приятно лично ему. Я не хочу быть как он, поэтому загодя откажу себе в такой красивой побрякушке, как ярлычок «свободно мыслящего». А поскольку я вынужден от него оказаться, то упраздняю его вовсе как категорию, существование которой объективно не доказано.
С горячим приветом шаблонно мыслящему Фромму,
Злой Ник.
P.S. Добра и зла тоже не существует.
Еще раз с приветом,
четверг, 08 мая 2008
Фроммовская концепция нарциссизма имплицитно подразумевает отказ от оного. Следовательно, он приглашает нас стать святыми. Это очень лестное предложение, которым лично я воспользоваться не желаю. Вместо концепции святости я бы выдвинул концепцию честности.
Как известно, к концу тридцатых прошлого века мало было на земле мест поганее советского союза. Там и тогда жили мои предки. Шугались каждой тени, но жили, потому что уезжать за рубеж, во-первых, хлопотно, во-вторых — в совдепии они уже более-менее пригрелись, а на бугром пришлось бы начинать с нуля. Очень надеялись, что когда-нибудь Европа перестанет терпеть сссрное безобразие под боком и вернет страну к нормальной жизни. Хотя бы и путем интервенции; а что? хорошее слово.
У моих родственников на этот счет в рукаве был замечательный козырь: один из братьев одного из моих прадедов вроде бы учился вместе с Маннергеймом, когда тот еще был российским юнкером. Мои предки рассчитывали, что они как-нибудь спишутся с Маннергеймм, и тот поможет им устроится, пока все не наладится само. Представляю, как был бы рад старичок Маннергейм заниматься делами страшно расплодившейся родни своего забытого однокашника, но не о том речь.
Вторая мировая прошла по касательной к интересам моей семьи. Не факт, что в гитлеровской России их ждало бы светлое будущее. Факт, что оставаясь сторонним наблюдателем, без кровных интересов в той эпохе, я вижу больше. Если вы льете воду на мельницу тех давних событий — собираете парад победы, посылаете нынешнюю молодежь поумирать в компанию к тогдашней, — значит, вы очень хотите воевать. Могу я спросить, с кем? С Америкой? Подавитесь. Тот факт, что ими управляет кретин-республиканец, не делает их существенно более беспомощными.
Что касается меня, я бы с удовольствием уничтожил пару-тройку мусульманских режимов на ближнем востоке, потому что они явно противоречат интересам моего прайда, но если меня спросят: красавец, а ты готов согласиться с тем, что тебя там покалечат или убьют? — я бы ответил: нет, спасибо. пожалуй, лучше буду продолжать презирать их на расстоянии.
Так вы уверены, что хотите воевать? Если же вы делаете это потому что "гордитесь подвигом народа" (с), то включите мозг: там нечем гордиться. Подвиг солдат — это ошибка командования. Хронический подвиг — хронические ошибки. Мы можем гордиться тем, что в России было много народа, который пули в затылок боялся больше. чем пули в лоб. Да, больше нам в XX веке гордиться нечем, потому что вся наука и литература от нас эмигрировала. Нам не гордиться надо, а работать. Но работать — не узлы на георгиевских ленточках вязать.
Как известно, к концу тридцатых прошлого века мало было на земле мест поганее советского союза. Там и тогда жили мои предки. Шугались каждой тени, но жили, потому что уезжать за рубеж, во-первых, хлопотно, во-вторых — в совдепии они уже более-менее пригрелись, а на бугром пришлось бы начинать с нуля. Очень надеялись, что когда-нибудь Европа перестанет терпеть сссрное безобразие под боком и вернет страну к нормальной жизни. Хотя бы и путем интервенции; а что? хорошее слово.
У моих родственников на этот счет в рукаве был замечательный козырь: один из братьев одного из моих прадедов вроде бы учился вместе с Маннергеймом, когда тот еще был российским юнкером. Мои предки рассчитывали, что они как-нибудь спишутся с Маннергеймм, и тот поможет им устроится, пока все не наладится само. Представляю, как был бы рад старичок Маннергейм заниматься делами страшно расплодившейся родни своего забытого однокашника, но не о том речь.
Вторая мировая прошла по касательной к интересам моей семьи. Не факт, что в гитлеровской России их ждало бы светлое будущее. Факт, что оставаясь сторонним наблюдателем, без кровных интересов в той эпохе, я вижу больше. Если вы льете воду на мельницу тех давних событий — собираете парад победы, посылаете нынешнюю молодежь поумирать в компанию к тогдашней, — значит, вы очень хотите воевать. Могу я спросить, с кем? С Америкой? Подавитесь. Тот факт, что ими управляет кретин-республиканец, не делает их существенно более беспомощными.
Что касается меня, я бы с удовольствием уничтожил пару-тройку мусульманских режимов на ближнем востоке, потому что они явно противоречат интересам моего прайда, но если меня спросят: красавец, а ты готов согласиться с тем, что тебя там покалечат или убьют? — я бы ответил: нет, спасибо. пожалуй, лучше буду продолжать презирать их на расстоянии.
Так вы уверены, что хотите воевать? Если же вы делаете это потому что "гордитесь подвигом народа" (с), то включите мозг: там нечем гордиться. Подвиг солдат — это ошибка командования. Хронический подвиг — хронические ошибки. Мы можем гордиться тем, что в России было много народа, который пули в затылок боялся больше. чем пули в лоб. Да, больше нам в XX веке гордиться нечем, потому что вся наука и литература от нас эмигрировала. Нам не гордиться надо, а работать. Но работать — не узлы на георгиевских ленточках вязать.
среда, 07 мая 2008
Очень часто ощущение опасности и вытекающее из него реактивное насилие покоятся не на реальной данности, а на манипуляциях мышления; политические и религиозные вожди убеждают своих сторонников, что им угрожает некий враг, возбуждая, таким образом, субъективное чувство реактивной враждебности. На этом базируется устанавливаемое капиталистическими и коммунистическими правительствами, а также римско-католической церковью различие между справедливыми и несправедливыми войнами, что в высшей степени сомнительно, поскольку обычно каждая из противоборствующих сторон способна представить свою позицию в качестве защиты от нападения. Едва ли имела место агрессивная война, которую нельзя было бы представить как войну оборонительную.
Эрих Фромм
10:58
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 06 мая 2008
Киево-Печерский патерик, тот, что с свободном доступе, издания 2003 г. Киева, безбожно отредактирован: из него вымараны все эпизоды, связанные с демонологией. Поговорил бы я с тем, чье хобби — кастрация исторических документов.
воскресенье, 04 мая 2008
1. Сказал, что существует сайт "Все письма редактора" и генератор случайных писем редактора и что я пользуюсь ими, когда у меня заканчивается фантазия.
2. Убедительно рассказал, что пью запойно.
3. Выразительно сообщил, что лабаю себе загранпаспорт, чтобы "ехать из этой страны к чертовой матери".
Директор не устает на каждую мою небылицу делать одинаково большие глаза. каждый раз в целях безопасности я говорю "шутка" и слышу в ответ "ну, ты..."
2. Убедительно рассказал, что пью запойно.
3. Выразительно сообщил, что лабаю себе загранпаспорт, чтобы "ехать из этой страны к чертовой матери".
Директор не устает на каждую мою небылицу делать одинаково большие глаза. каждый раз в целях безопасности я говорю "шутка" и слышу в ответ "ну, ты..."
Во Владимир я возвращался-перевозвращался, а в Переяславль — нет. Непорядок, надо будет съездить как-нибудь. Только ведь он, зараза, на отшибе.
«Грозный считался рожденным по молитвам святого Пафнутия».
В таком случае лучше бы Пафнутий был атеистом.
В таком случае лучше бы Пафнутий был атеистом.
Леонтий — креститель Ростовской земли. Цитата: «Феодор и Иларион, первые епископы ростовские, должны были бежать из языческой области. Леонтий тоже не имел успеха у взрослых. Тогда он собирает вокруг себя детей, лаской привлекая их к вере: «оставль старци и учаше младенцы». Неверные бросаются на него «с оружием и дрекольем», но епископ, не смутившись, является пред ними, облеченный в ризы — «И видеша лице его яко лице ангела, и абие падоша мертвии, а другие ослепоша». Святой же молитвой воскресил и крестил их».
Итак, от первых миссионеров ростовцы отбились. Второй пошел по пути создания молодежной секты, и преуспел, очевидно, совершив со своими подопечными вооруженный переворот. Не исключено, что это было похоже на маленькую гражданскую войну: дети, вооруженные дрекольем и новыми идеями — против родителей. В некоторых протестантских сектах существует обряд «крещения костей». Возможно, и там имело место именно такое крещение и умозрительное «воскрешение через крещение».
Цитата: «Св. Исаия, из печерских иноков, после Леонтия обходил грады и селения «новокрещеных и неутвержденных в вере людей», предавая идолов огню». Вы еще кипятите? А мы уже рубим!
Итак, от первых миссионеров ростовцы отбились. Второй пошел по пути создания молодежной секты, и преуспел, очевидно, совершив со своими подопечными вооруженный переворот. Не исключено, что это было похоже на маленькую гражданскую войну: дети, вооруженные дрекольем и новыми идеями — против родителей. В некоторых протестантских сектах существует обряд «крещения костей». Возможно, и там имело место именно такое крещение и умозрительное «воскрешение через крещение».
Цитата: «Св. Исаия, из печерских иноков, после Леонтия обходил грады и селения «новокрещеных и неутвержденных в вере людей», предавая идолов огню». Вы еще кипятите? А мы уже рубим!
понедельник, 28 апреля 2008
Побывал на автографе Гришковца, подышал в затылок потным акселератам.
пятница, 25 апреля 2008
Михаил Всеволодович Черниговский, которого называют самым почитаемым из святых князей после Бориса и Глеба. Он был казнен с боярином Феодором в Орде 20 сент. 1246 г. Сказание о нем, составленное современником, вошло в летопись. Схема такова. Во время Батыева нашествия Михаил убил «царских» послов и бежал в Угры. Вернувшись в разоренный Киев, он едет в Орду по требованию Батыя.
Князь, который обозначил свою враждебность захватчикам, оставил подставленный им город на особо жестокое разграбление, а сам бежал. Поступок не столько подлый, сколько глупый, что делает его вдвойне отвратительнее. В Уграх он, очевидно, понял, что ловить ему в сложившихся исторических условиях все равно нечего и нужно вернуться. Тут его встречают привет от Батыя, который хочет видеть бегуна у себя на ковре, а также духовник князя, некто Иоанн. На ковер не приехать нельзя: вернуться оттуда еще кое-как можно, а вот если уклоняться, хорошего точно не жди. Иоанн рассказывает, что в Орде князю придется пройти «сквозь огнь и поклониться кусту и огневи и идолом их». Нормальная процедура очищения иноземцев и путников, между прочим; ничего особенного и унизительного, но Иоанн настраивает Михаила, что соблюдение чужого обряда равносильно отречению от христианства и убеждает «не прельщаться славою света сего, не кланяться кусту... и не принимати ничто же в уста своя скверны». Михаил и его боярин Феодор, воодушевленные, едут помирать с музыкой, потому что Иоанн гарантирует им посмертные почет и уважение, на которые князь-дезертир мог бы больше не рассчитывать.
Что заставило Иоанна поступить именно так? Желание, чтобы князь-кидальщик получилсвое по полной программе? Почему бы нет.
Князь, который обозначил свою враждебность захватчикам, оставил подставленный им город на особо жестокое разграбление, а сам бежал. Поступок не столько подлый, сколько глупый, что делает его вдвойне отвратительнее. В Уграх он, очевидно, понял, что ловить ему в сложившихся исторических условиях все равно нечего и нужно вернуться. Тут его встречают привет от Батыя, который хочет видеть бегуна у себя на ковре, а также духовник князя, некто Иоанн. На ковер не приехать нельзя: вернуться оттуда еще кое-как можно, а вот если уклоняться, хорошего точно не жди. Иоанн рассказывает, что в Орде князю придется пройти «сквозь огнь и поклониться кусту и огневи и идолом их». Нормальная процедура очищения иноземцев и путников, между прочим; ничего особенного и унизительного, но Иоанн настраивает Михаила, что соблюдение чужого обряда равносильно отречению от христианства и убеждает «не прельщаться славою света сего, не кланяться кусту... и не принимати ничто же в уста своя скверны». Михаил и его боярин Феодор, воодушевленные, едут помирать с музыкой, потому что Иоанн гарантирует им посмертные почет и уважение, на которые князь-дезертир мог бы больше не рассчитывать.
Что заставило Иоанна поступить именно так? Желание, чтобы князь-кидальщик получилсвое по полной программе? Почему бы нет.
17:14
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Я не могу выдавить из себя ни одного доброго слова в адрес Гришковца. Аналогично, опасаюсь, мне будет тяжело сказать что-то хорошее о Дине Рубиной. У меня очень плохая профессия: я вынужден постоянно говорить о людях что-то хорошее, хотя я мало о ком могу сказать хоть что-то хорошее. Если я хочу сделать кому-то приятное, я о нем молчу.
четверг, 24 апреля 2008
1. Женщина, которая верит в траволечение и энергопатов, с недоверием относится к известию, что завтра может не быть зарплаты.
2. "Асфальт" Гришковца — это вообще не Гришковец. Это Петя Пупырышкин опубликовался в "Новой заре" или что-то наподобие. Ни стиля, ни героев — одна длинная сопля, где-то на своем протяжении меняющая природный цвет на розовый.
2. "Асфальт" Гришковца — это вообще не Гришковец. Это Петя Пупырышкин опубликовался в "Новой заре" или что-то наподобие. Ни стиля, ни героев — одна длинная сопля, где-то на своем протяжении меняющая природный цвет на розовый.
Посмотрел "Мглу", которая по Стивену Кингу. И вспомнил случай из своего глубокого детства. Помню, я был тогда детсадовского возраста. Наверное, года четыре. Все мои домашние посреди дня, около двенадцати, резко посрывались с работы, меня забрали из детского сада — мне это, конечно, очень понравилось, но вот все остальные были явно в панике. Ощущение такое, что все собрались дома и стали ждать армагеддона. И, помню, в тот день небо было очень странное, как раз в мгле. Солнце не скрывалось, его было видно все время, но в форме какого-то раздваивающегося пятна. Когда я вспоминал об этом позднее, мне казалось, что это был тот день, когда рванул Чернобыль. Но вот как раз недавно я подумал, что о Чернобыле гражданским вроде бы не сообщали. Так я до сих пор и не в курсе, что это было. Но жив, однако, до сих пор 
среда, 23 апреля 2008
Марк Пещерник. Суровый старец, весь век проведший под землей на послушании гробокопателя. Он воскрешает покойников на несколько часов, пока не готова могила, заставляет их переворачиваться, чтобы исправить недостатки своей работы. Суровый к живым, он готов карать их смертью за злое движение сердца и открывает им путь сурового, слезного покаяния (Феофилу).
Преподобный Авраамий Смоленский из Крестовоздвиженского монастыря постоянно ссорился со своим церковным начальством. В один прекрасный день его за это изгнали из Смоленска. Как только его изгнали, началась засуха. Молитвы местного епископа не подействовали, и тогда пришлось возвращать Авраамия, чтобы он молился более эффективно. При этом житие обращает внимание на то, что Авраамий был в глазах многих «еретиком»: знал некие «глубинные» книги и толковал темные места Библии. Причем круг его интересов был своеобразен: «Написа же две иконы: едину страшный суд второго пришествиа, а другую испытание въздушных мытарств». Т.е. Авраамий исследовал вопросы эсхатологии и индивидуальной посмертной судьбы. Очень интересен обыгрывающийся в исследованиях аспект схожести «глубинных» и «голубиных» книг. Последние, будучи, весьма спорным и подозрительным, но все же источником отдельных сведений о славянском язычестве, закругляют портрет данного святого — вызывателя дождя, ученого и, получается, — друида.
Преподобный Авраамий Смоленский из Крестовоздвиженского монастыря постоянно ссорился со своим церковным начальством. В один прекрасный день его за это изгнали из Смоленска. Как только его изгнали, началась засуха. Молитвы местного епископа не подействовали, и тогда пришлось возвращать Авраамия, чтобы он молился более эффективно. При этом житие обращает внимание на то, что Авраамий был в глазах многих «еретиком»: знал некие «глубинные» книги и толковал темные места Библии. Причем круг его интересов был своеобразен: «Написа же две иконы: едину страшный суд второго пришествиа, а другую испытание въздушных мытарств». Т.е. Авраамий исследовал вопросы эсхатологии и индивидуальной посмертной судьбы. Очень интересен обыгрывающийся в исследованиях аспект схожести «глубинных» и «голубиных» книг. Последние, будучи, весьма спорным и подозрительным, но все же источником отдельных сведений о славянском язычестве, закругляют портрет данного святого — вызывателя дождя, ученого и, получается, — друида.
Я официально заявляю, что сделал открытие в области девушек в прямоугольных очках. Дело в том, что мой жизненный опыт подсказывает мне опасаться девушек в прямоугольных очках. Вместе с тем он же указывает, что девушки в прямоугольных очках не всегда вредны для здоровья. И только сейчас я вывел дополнительную закономерность, которая, надеюсь, позволит мне выжить. Опасны преимущественно девушки в прямогольных очках и полосатых гетрах.
История о том, как некий гражданин стал кактусом (не "Падал прошлогодний снег")
mesoamerica.narod.ru/legmarec.html
mesoamerica.narod.ru/legmarec.html
вторник, 22 апреля 2008
Гришковец считает себя исключительно великим: его нельзя фотографировать со вспышкой. Парень! хочешь, чтобы тебя не фотографировали — вали работать дворником.
Конечно, из-за такой ерунды я не перестану уважать Гришковца как театрального деятеля, но общий рейтинг театральных деятелей в моих глазах, и без того низкий, опустился еще на несколько пунктов.
Конечно, из-за такой ерунды я не перестану уважать Гришковца как театрального деятеля, но общий рейтинг театральных деятелей в моих глазах, и без того низкий, опустился еще на несколько пунктов.